тревожный персонаж, легко впадающий в истерику
Мне было интересно что же про меня сочинит ёжик. Знала, что ничего плохого не напишет - слишком она любит людей и часто, даже больше них самих, старается выделить и подчеркнуть то хорошее, что так точно и легко успевает разглядеть в каждом человеке, с которым общается.
Прочитав написанное ей, хочется не шевелиться и даже не дышать. Вдруг я сделаю что-то, что спугнёт этот образ, рассеет прекрасную иллюзию...
Спасибо, что видишь меня такой!
Пишет Tsunami K.Deyama:
Прочитав написанное ей, хочется не шевелиться и даже не дышать. Вдруг я сделаю что-то, что спугнёт этот образ, рассеет прекрасную иллюзию...
Спасибо, что видишь меня такой!
Пишет Tsunami K.Deyama:
16.07.2008 в 17:54
Хиония. Русалочье-морское.
Она похожа на русалку. Не пошлую сисястую девицу с неряшливым рыбьим хвостом, кою так любят изображать художники-самоучки, а на тонкую, бегущую по волнам Гриновскую девочку. Ей много сотен лет, но зубы жемчужны, а в волосах ни единой седой нити. В ее светлых глазах – туманная кромка воды, и сколько бы я ни смотрела, ни вглядывалась, нет в них вести от тех кораблей, что ушли когда-то в море…
Она любит сравнивать людей с водоемами, и делает это неосознанно, но всегда – в яблочко. Сначала она замолкает, склоняет чуть набок голову, иногда – закрывает глаза – и слушает. Ты по инерции еще что-то говоришь, но тишина ловит твои слова, и ты сам понемногу затихаешь, словно человек, попавший с шумной улицы в музей. Музей, в котором всего одна экспозиция, один посетитель и один экскурсовод. Девушка с волосами рыжими, как отражение солнца в воде. Она дробиться в искорки, просачивается сквозь твою кожу, и малюсенькими частичками своего внимания попадает в бурный кровоток. Эго, альтруизм, ненависть, сомнение, боль, счастье… Омывает сердце, тихонько проносится по всему твоему внутреннему я, и на выходе – глубокий вдох, и ощущение как после долгого, но спокойного сна. Чай остыл, а солнце уже клонится к закату. Яркому, как ее волосы…
А потом, она смотрит тебе в глаза, и говорит что-то, что ты поймешь гораздо позже, да и поймешь ли? Не важно. Озеро, озерцо, лесное, низинное… просто будь…
Она путешествует с чайками, и поймать ее в Москве крайне сложно. Этакая Мэри Поппинс, без зонта, но с фотоаппаратом в руках, она любопытствует и видит то, что крайне редко замечают, погруженные в себя, придавленные суетой, люди. Город открывает ей свои тайны, а городские легенды торопятся-спешат быть ей представлены, чтобы не забыться с каждой новой станцией метро, с каждым уходящим ввысь метром новостроек, с каждым приехавшим сюда О. Бендером…
Она знает все о приливах и отливах, а потому, без преувеличения слывет неплохим психологом. Она не повышает голос, не лезет в душу, но одного ее присутствия вполне достаточно, чтобы почувствовать себя живым. Ее любят кошки, дети и продавщицы. А она готовит вкусные пирожки, и варит клубничное варенье.
А когда ей становится грустно, она находит в песке ракушку, и вытачивает из нее кого-то похожего на меня.
… открываю глаза, еще подслеповатые. Они будут зеленые, как подсвечивающее мелководье. Сажусь, с ее помощью, нелепо подрагивают руки, спина еще не научилась держать вес тела, а ноги… ноги?? Я еще помню на губах вкус морской воды, и скольжение в толщах воды. Сотни маленьких и полноценных жизней, отпечатавшихся линиями на ладонях. Рассматриваю их с нескрываемым удивлением.
- Ну, вот ты и проснулась, девочка-волна…
In every color there's the light.
In every stone sleeps crystal.
Remember the Sham, when he used to say:
"Man is the dream of the dolphin".
URL записиОна похожа на русалку. Не пошлую сисястую девицу с неряшливым рыбьим хвостом, кою так любят изображать художники-самоучки, а на тонкую, бегущую по волнам Гриновскую девочку. Ей много сотен лет, но зубы жемчужны, а в волосах ни единой седой нити. В ее светлых глазах – туманная кромка воды, и сколько бы я ни смотрела, ни вглядывалась, нет в них вести от тех кораблей, что ушли когда-то в море…
Она любит сравнивать людей с водоемами, и делает это неосознанно, но всегда – в яблочко. Сначала она замолкает, склоняет чуть набок голову, иногда – закрывает глаза – и слушает. Ты по инерции еще что-то говоришь, но тишина ловит твои слова, и ты сам понемногу затихаешь, словно человек, попавший с шумной улицы в музей. Музей, в котором всего одна экспозиция, один посетитель и один экскурсовод. Девушка с волосами рыжими, как отражение солнца в воде. Она дробиться в искорки, просачивается сквозь твою кожу, и малюсенькими частичками своего внимания попадает в бурный кровоток. Эго, альтруизм, ненависть, сомнение, боль, счастье… Омывает сердце, тихонько проносится по всему твоему внутреннему я, и на выходе – глубокий вдох, и ощущение как после долгого, но спокойного сна. Чай остыл, а солнце уже клонится к закату. Яркому, как ее волосы…
А потом, она смотрит тебе в глаза, и говорит что-то, что ты поймешь гораздо позже, да и поймешь ли? Не важно. Озеро, озерцо, лесное, низинное… просто будь…
Она путешествует с чайками, и поймать ее в Москве крайне сложно. Этакая Мэри Поппинс, без зонта, но с фотоаппаратом в руках, она любопытствует и видит то, что крайне редко замечают, погруженные в себя, придавленные суетой, люди. Город открывает ей свои тайны, а городские легенды торопятся-спешат быть ей представлены, чтобы не забыться с каждой новой станцией метро, с каждым уходящим ввысь метром новостроек, с каждым приехавшим сюда О. Бендером…
Она знает все о приливах и отливах, а потому, без преувеличения слывет неплохим психологом. Она не повышает голос, не лезет в душу, но одного ее присутствия вполне достаточно, чтобы почувствовать себя живым. Ее любят кошки, дети и продавщицы. А она готовит вкусные пирожки, и варит клубничное варенье.
А когда ей становится грустно, она находит в песке ракушку, и вытачивает из нее кого-то похожего на меня.
… открываю глаза, еще подслеповатые. Они будут зеленые, как подсвечивающее мелководье. Сажусь, с ее помощью, нелепо подрагивают руки, спина еще не научилась держать вес тела, а ноги… ноги?? Я еще помню на губах вкус морской воды, и скольжение в толщах воды. Сотни маленьких и полноценных жизней, отпечатавшихся линиями на ладонях. Рассматриваю их с нескрываемым удивлением.
- Ну, вот ты и проснулась, девочка-волна…
In every color there's the light.
In every stone sleeps crystal.
Remember the Sham, when he used to say:
"Man is the dream of the dolphin".
-
-
17.07.2008 в 05:32Это естественно для русалок, ведь правда?
И золотистой рыбкой скользит в зеленоватом сумраке моря. Черный хвостик-ласты, делает ее подвижной и стремительной. Очень ловкой и грациозной.
У нее совершенно особая манера нырять, не похожая ни на кого.
И ее очень любят морские зверики. Маленькие крабики, дают себя поймать, а мидии прямо-таки подсовываются и просят, чтобы она их собрала и поискала в них жемчуг.
На все это можно любоваться бесконечно.
Ровно год назад у меня было это счастье.
Чистое и совершенно незабываемое.
-
-
18.07.2008 в 17:22